Над Петербургом стояла вьюга. Именно – стояла: как кружащийся волчок – или
кружащийся ребенок – или пожар. Белая сила – уносила.
Унесла она из памяти и улицу и дом, а меня донесла – поставила и оставила – прямо
посреди залы – размеров вокзальных, бальных, музейных, сновиденных.
Так, из вьюги в залу, из белой пустыни вьюги – в желтую пустыню залы, без
промежуточных инстанций подъездов и вводных предложений слуг.
И вот, с конца залы, далекой – как в обратную сторону бинокля, огромные – как в настоящую его сторону – во весь глаз воображаемого бинокля – глаза.
Над Петербургом стояла вьюга и в этой вьюге – неподвижно как две планеты – стояли глаза.
Стояли? Нет, шли. Завороженная, не замечаю, что сопутствующее им тело тронулось, и осознаю это только по безумной рези в глазах, точно мне в глазницы вогнали весь бинокль, краем в край.
С того конца залы – неподвижно как две планеты – на меня шли глаза.
Глаза были – здесь.
Передо мной стоял – Кузмин.
Глаза – и больше ничего. Глаза – и все остальное. Этого остального было мало: почти ничего.
Унесла она из памяти и улицу и дом, а меня донесла – поставила и оставила – прямо
посреди залы – размеров вокзальных, бальных, музейных, сновиденных.
Так, из вьюги в залу, из белой пустыни вьюги – в желтую пустыню залы, без
промежуточных инстанций подъездов и вводных предложений слуг.
И вот, с конца залы, далекой – как в обратную сторону бинокля, огромные – как в настоящую его сторону – во весь глаз воображаемого бинокля – глаза.
Над Петербургом стояла вьюга и в этой вьюге – неподвижно как две планеты – стояли глаза.
Стояли? Нет, шли. Завороженная, не замечаю, что сопутствующее им тело тронулось, и осознаю это только по безумной рези в глазах, точно мне в глазницы вогнали весь бинокль, краем в край.
С того конца залы – неподвижно как две планеты – на меня шли глаза.
Глаза были – здесь.
Передо мной стоял – Кузмин.
Глаза – и больше ничего. Глаза – и все остальное. Этого остального было мало: почти ничего.
И эти строки перенесли из зала театра "Сфера" в Петербург 2016 года, на поэтический Нездешний вечер. И вот уже без декорций, в свете свечей (настоящих свечей) уже представляется себе и зал, где читал стихи Есенин, и комната, где на шкуре сидела молодая Цветаева...
"Нездешний вечер" 1981-го года был первым спектаклем "Сферы" в постановке Екатерины Еланской. И теперешняя постановка - посвящение её памяти.
В спектакле помимо прозы и стихотворений М.Цветаевой, звучат строки А.Ахматовой, А. Блока, С.Есенина, О.Мандельштама, Н.Гумилёва, а в какие-то моменты стихотворения другого времени - И.Бродского, Е.Евтушенко, Р.Рождественского.
Многие из этих стихов я читала, тем особенно интересно было услышать их с другими интонациями, с другим настроением. Отложилось в памяти стихотворение "Письмо к женщине" Сергея Есенина.
А атмосфера начала окутывать еще до начала спектакля - в фойе, буфете и зале звучали песни Высоцкого, Окуджавы, романсы Вертинского. На стенах, сменяя друг друга, появлялись фотографии поэтов. Они сменялись и во время спектакля.
В спектакле принимают участие не только артисты труппы, но и приглашенные актеры: Евгения Симонова, Валерий Баринов, Евгений Киндинов.
Это был чудесный вечер, за который большое спасибо
moscultura и Наталье 
pamsik.Больше информации о спектаклях можно увидеть в группах театра в соцсетях: в Фейсбуке и ВКонтакте.
Journal information